NIGHT WALKS IN MOSCOW WITH CD-PLAYER

          * * *

     Леди плывет над Городом
     В белой мантии облаков,
     Румянец - закат с молоком,
     На губах - горький хмель с солодом...
     Тайна рассвета вчерашнего:
     Скрипнула дверь в пустой дом,
     Лишние тени ушли босиком,
     По кромке обрыва, о памяти даже не знавшего...
     Серая дымка над крышами -
     Сотня дыханий наших, людей,
     Город забудет время дождей,
     Город танцует ночами, но зрители - лишние...
     Как прорастает знание Города?
     В наушниках старого плейера
     Нежность ambient-феерии...
     Словно вена, пульсирует нить тонкого провода...
     
          * * *

     Голос камня 
     Под пальцами. 
     Вечности пульс.
     Золотой отпечаток ладони, постигшей язык площадей.
     Это ambient...
     Скалится
     Дверь. Я вернусь
     Когда в Городе кончится темное время дождей.
     Темный шепот
     Песка под ногой,
     Уходящий вагон.
     И лицо машиниста кривится безудержным страхом познанья.
     Стылый ропот
     Над темной водой,
     Плеск волны, словно стон..
     Над заброшенной баржей не видное глазу сиянье.
     Струи хлещут,
     Пытаясь смыть память
     О сути сигналов.
     Уношу на ладонях - песок, на губах - немоту странных слов.
     Ветер плещет
     Афиш уголками
     И теряется в свалках.
     Закрывая глаза, вижу тайные тропы, и, включая на максимум звук - голос 
снов...
     
               * * *

     Теплый, темный, молчаливый
     Ветер  набережной. Лето. 
     До рассвета три часа.
     Труб и рельсов голоса.
     И затертая кассета
     Сделает меня счастливой.
     Город прячется пугливо,
     Как ладони - трепет веток,
     И мерцают фонари
     В ожидании зари,
     Словно мысли у поэтов,
     Взгляд - и гаснут так стыдливо...
     Сонный шелест снов-приливов
     В призрачном неоне света.
     Вскрик и скрежет тормозов -
     Словно чей-то странный зов,
     Что остался без ответа,
     И тревожит, горький, льстивый..
     
     
          * * *
     Тени афиш, 
     Ломкая тишь,
     Трепетный запах горячего хлеба.
     Гул проводов,
     Мысли садов,
     Оранжевый отблеск вечернего неба.
     Томная ложь,
     Робкая дрожь,
     Нота жасмина над резью бензина.
     Серая пыль,
     Чуждая быль:
     Вместо костей - сталь, бетон и резина.
     Нервный трамвай,
     Мерный стук-лай,
     Нежная хрупкость стекла и  неона.
     Город-мечта.
     Сны-пустота.
     Горькая пауза странного стона.

          * * *

     Глаза окон, тоска погасших фонарей,
     Нелепость плоти в царстве стали и асфальта,
     Огни  трамваев, как глаза зверей,
     Виз тормозов снижается до альта.
     О чем поет  в ночи, натянут, как струна,
     Усталый провод, нерв ночной столицы?
     Здесь, в городе, всегда идет война -
     И так суровы небоскребов лица.
     Война бетона с плотью, сталь на кровь,
     Песок на воду, хлеб на белый мрамор...
     Cмешать до пепла, до застывших слов 
     И след в ночи, и стон в забытом храме.
     Распластанная на ночной земле игра
     Теней, фантазий, песен, сказок, боли...
     Не обернись, уйди, когда придет пора -
     Ты здесь лишь странник, странник поневоле...

          * * *
     Дождь рассыплет капли грез,
     Растворяя в лужах небо...
     Стрелы молний, город-небыль -
     Столб в потоках теплых слез.
     Залп огней за горизонт -
     Выстрел в ночь, мишени - тени,
     Череда ночных видений...
     Город, дождь, тревога, зонт -
     Тонкий купол слабой ткани,
     Сладкий привкус - хрупкий мост
     В путь, где шаг тяжел и прост...
     Небосвод зарницей ранен.
     Горький бред, и на губах
     Белой крошью путь в иное,
     Ледяной фрагмент покоя
     В резко суженных зрачках.
     Арки призрачных мостов,
     Нити рельсов, пульс развязок,
     Каждый миг предельно вязок,
     Каждый звук жестоко нов.
     Ярких аур злое бремя
     Жадно выпито до дна...
     Город. Ночь. Покой. Одна.
     Остановленное время.
     
        * * *

     Такой забавный город-сон,
          Подобно череде ночных болезненных иллюзий,
               Оставит отпечаток на мечтах,
     Забыт, оставлен, но влюблен,
          Безмолвно стонет в горько-пряном ритме блюза,
               Запишет в книгу жалоб чей-то страх,
     Распят, украден и сожжен,
          Неслышно утекает в чьих-то песен шлюзы, 
               Растает в горький бледно-серый прах,
     Истрачен, но освобожден,
          Изящно забивает шар мечтаний в лузы,
               И воцарится на семи холмах.